Автор(ы) статьи: ГУЗЕНИНА С. В.
Раздел: СОЦИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

культурная самобытность, этническая общность, идентичность, федерация.

Аннотация:

Статья посвящена социологическому анализу динамики феномена культурной самобытности. По мысли автора, современные межкультурные взаимодействия противоречивы: глобализация ставит перед человечеством проблему нивелирования культурной самобытности, которая, в свою очередь, в процессах межэтнической коммуникации может служить основанием манипулятивных практик в рамках политического дискурса. Подтверждение своим выводам автор находит и в междисциплинарных научных исследованиях последних лет, посвященных осмыслению культурной самобытности.

Текст статьи:

Социологическое знание, оформившееся научно благодаря теоретическим построениям классиков, совершило со времён Э.Дюркгейма  огромный эволюционный виток — от проблемного поля по определению собственных  задач, целей и методологии новой науки, до современного понимания необходимого междисциплинарного диалога по самому широкому спектру актуальных направлений, требующих комплексного анализа и осмысления.

Зачастую, сегодня, в самом деле, без адекватных научных данных смежных дисциплин представляется практически невозможным обоснованно дать оценку некоторым феноменам и социальным процессам. Многие из них ранее не вызывали как исследовательского интереса, так и пристального внимания, поскольку не были столь акцентированы в социальной жизни. К таким  междисциплинарным областям смело можно отнести актуальные направления научных исследований на границах: медицины и социологии (эмпирические методы исследований старения); социологии, политологии и культурологии (влияние имиджа политического лидера на электоральное поведение граждан); психологии и социологии (применение социологических методов  для исследования аффекта и эмоций); искусства и социологии (аналитика  видеосъемки,  анализ визуальных знаний и культуры, визуальный метод в социологическом  исследовании), а также   более сложных междисциплинарных комбинаций: пересечение информатики,  психологии, культурологии  и социологии, например,  в исследовании влияния виртуальной культуры на личность  или  при  изучении разнообразных социальных групп и сообществ в сети Интернет.

Виртуальная реальность  является  наиболее сложным феноменом для  анализа, поскольку формирует многоуровневое   проблемное поле (скажем, при  исследовании виртуальной зависимости у какой-либо гендерной группы, например, у детей), что предполагает  привлечение данных медицины, психологии, социологии, информатики, педагогики.

Необходимо отметить, что реальность дидактична, то есть диктует не только что изучать (новое), но и как изучать (в том числе и старое), и  в этой связи очевидное, забытое, немодное  предстает сегодня в новом свете, являя миру себя как основу основ, требуя пристального внимания и осмысления в духе нового времени, в перспективах нео-реальности.

Такой темой, очевидно, выступает и проблематика культурной самобытности.

Самобытность этнической общности обычно понимают как особенность, неповторимость, а также  и самостоятельность, независимость, что предполагает выражение этнической сути не через механизмы подражания и копирования, но через существенное и постоянное проявление некоторых компонентов культурного достояния, которое может быть описано как «ядро культуры» и подразумевает самодостаточность. В социологическом смысле такая категория может быть передана через понятие «культурной идентичности». Как отмечает исследователь А.Рубцов,- «свободная, эмансипированная от идеологических манипуляций самобытность означает возможность быть самому в каждый конкретный момент развития, здесь и сейчас» [1].

Особый исследовательский интерес к такому вопросу в ХХ веке утерян  в связи с курсом России на обновление, культурную интеграцию, модернизацию и инновации во всех сферах общественной и культурной жизни. Современные процессы глобализации стали играть существенную роль  в межкультурном пространстве, чему способствует и перемещение многих социальных и культурных институтов  в сеть Интернет, что практически стирает географические границы, формирует общее поле межкультурных, межконфессиональных взаимодействий и контактов, предоставляет возможность общения  и обмена культурным, экономическим, социальным, политическим, профессиональным опытом. Однако описанные процессы требуют и умения координировать самые разнообразные подходы к их осмыслению, поскольку виртуальное и реальное пространство межкультурных взаимодействий ставит перед человечеством новую проблему: вместе с границами в эпоху глобализации наблюдается размывание, а порой и полное нивелирование  культурной самобытности, что представляет угрозу  выживания любой этнической группы или общности.

Следствием объединения государств, создания единых торговых и экономических зон становятся  культурные потери,  которые сегодня уже очевидны для некоторых стран мира: они выступают в обществе потребления ценой,  платой за экономический рост, неминуемо связанный с экспансией не только финансовых потоков, но и чужих культурных образцов (ценностных, языковых, нормативных,  поведенческих и т.д.).

Об этом сигнализируют публикации ряда отечественных специалистов [2,3,4], западных ученых [5,6], всплеск конференций обществоведов (как в России, так и на международном уровне) по вопросам идентичности, глобализации и глокализации, межэтнических конфликтов и противоречий, экспоненциальный рост диссертационных исследований и монографий по обозначенной проблеме [7-11].

Специалистами отмечается, что обращение к глубинным архетипическим корням национальной культуры способно активизировать в массовом сознании процесс регенерации национального образа мира, национальной культуры и воплощенного в ней общественного интеллекта, что способствует отторжению чуждых обществу ценностей, норм, установок и моделей поведения, т.е. выступить эффективным барьером на пути деструктивных информационных воздействий[10].

Нельзя не отметить, что проблема культурной самобытности России зародилась как осмысление ее исторического пути, была отражена в многочисленных спорах представителей известных течений общественной мысли – западников и славянофилов. В славянофильстве теоретическая модель самобытности представлена наиболее полно, не случайно ренессанс славянофильства наблюдается и в современной России, оно «вновь приобрело свою значимость в конце второго — начале третьего тысячелетия как историко-культурный и политический феномен в связи с потребностями познания России как самоценной цивилизации»[12].

Однако ученые обрели сегодня  новые грани и фокусы этой неисчерпаемой темы, поскольку поле культурной самобытности включает в себя не только исследование исторической памяти и культурной традиции, но и  вопросы изучения специфики национального характера, этнического самосознания, социального времени, а также сохранения мест социальной памяти и защиты духовной среды. Не случайно сегодня подчеркивается значимость проблемы защиты  национальных культурных заповедников, реликвий и в целом национальных интересов  в духовной сфере, поскольку они состоят в сохранении и укреплении нравственных ценностей общества, традиций патриотизма и гуманизма, культурного и научного потенциала страны.

Концепция национальной безопасности РФ определяет, что такое положение обусловлено «экономической, демографической и культурно-религиозной экспансией сопредельных государств на российскую территорию» [13].

Вследствие этого глобализация становится поприщем бесконечных иррациональных конфликтов и споров, а соотношение «глобализация — будущее» превращается в дихотомию, одним из наиболее значимых компонентов которой становится проблема культурной самобытности [14], поскольку динамика культуры в эпоху глобализации неизбежно приводит к феномену культурной маргинализации. Санкт-Петербургский социолог В.Голофаст определяет ее через термин «гибридизация», которая  образует  на выходе «культурную смесь» [2].

В самом деле, эпоха глобальных коммуникаций (причем не только на уровне социальных сетей и медиапространства), вызвала  серьезную социальную активность по причине массовых трудовых  миграций, перемещения больших людских потоков вследствие политических решений (иногда конфликтов или войн), международного сотрудничества, личных контактов, развития туристического бизнеса, расширения возможностей приобретения недвижимости за пределами страны проживания. Такая динамика, с одной стороны, неизбежно влечет изменения  в социальной структуре, однако латентно ведет и к обеднению культуры  этнической общности, увеличению доли культурных маргиналов и, как следствие – к  формированию размытой этнической идентичности группы (преобладание смешанной этничности, квазиэтничности[1]), потере национальной и культурной самобытности, конечной точкой которой выступает отсутствие этнического самосознания.

Существует и иной полюс актуальности проблематики, особенно в ракурсе федеративной  культурной самобытности, поскольку феномен может быть осмыслен не только сквозь призму глобализации.

Специфика государственного устройства России (федеративность) подразумевает политическое, экономическое, языковое единство, но, к сожалению, на основе гипертрофированной культурной самобытности или страха ее потери сегодня наблюдается и процесс явного дистанцирования отдельных субъектов РФ от центра. Зачастую искусственно создаваемые  политическими силами конфликты гражданской и культурной идентификации в рамках поликультурного межконфессионального государства, лишь подчеркивают приоритетность  задачи налаживания добрых взаимоотношений между народами России в масштабах национальной политики страны. Подчеркнем, при этом, что главным ее итогом всегда выступало и выступает сохранение и укрепление единого неделимого государства – Российской Федерации, что невозможно сделать без коллективной идентификации членов всех этнических групп и общностей, входящих в состав РФ, с единым Отечеством.

Большую роль здесь должна быть отведена сохранению статуса русского языка, который был и остается как языком титульного русского этноса, так и единым языком межнационального общения, а также русской культуры, которая исторически  впитывает в себя элементы культур многих этнических групп и общностей. Как отмечает председатель Комитета по делам национальностей Е.Н.Трофимов, «русские остаются государственниками, приверженцами принципов патриотизма, стремления к социальной справедливости, отношения русского этноса с другими этносами не всегда были идеальными, однако именно русский народ, его государственность обеспечивали социально-экономический прогресс других народов России, а зачастую и возможность их физического выживания. В России ни один народ, доверивший ей свою судьбу, не исчез с этнографической карты»[16].

В этом смысле культурная самобытность России подразумевает сохранение культуры каждого народа и народности, входящих в состав нашей общей Родины, у которой своя многогранная, особая национальная и культурная самобытность.

Неспроста известный антрополог К.Леви-Стросс указывал на то, что  самобытность определяется не отличием культурных ценностей, но наличием в той или иной культуре особого подхода к их реализации, поскольку и           «мировая цивилизация не может быть в мировом масштабе ничем иным, кроме как коалицией культур, каждая из которых сохраняет свою самобытность»[17].

Список литературы:

1. Рубцов А.В. Российская идентичность и вызов модернизации. – М.: Экон-Информ, 2009. – 260 с.

2. Голофаст В.Б. Гибридизация и культурные смеси // Телескоп, №3, 2003.

3. Гузенина С.В. Предательство Родины в фокусе социологического анализа // Дискуссия: журнал научных публикаций. -  Екатеринбург. №5 (13) Май. 2011.С.74 -77. 4.  Варганова Олеся Флюновна  Образ трудового мигранта в СМИ (по результатам контент-анализа) // Историческая и социально — образовательная мысль. 2012. № 3 (13).

5. Джордж Ритцер «Макдональдизация общества 5» / Пер. с англ. А.В. Лазарева; вступ. ст. Т.А. Дмитриева. – М.: Издательская и консалтинговая группа «Праксис», 2011.

6. Anindya J. Mishra and Sujata  Kar  Business and Society: McDonaldisation

in Indian Context // Current Issues in Sociology: Work  and  Minorities .

Edited by Gregory A. Katsas . Athens Institute for Education and Research.

2012. Р.55.

7. Булычев Юрий Юрьевич. Проблема культурно-исторической самобытности России как предмет философского исследования: Дис. … д-ра филос. наук: 09.00.13 СПб.,2005. 446 с.

8. Баклова Анна Владимировна. Формирование идеи самобытности исторического развития России в работах Н.М. Карамзина, М. П. Погодина, Н. Г. Устрялова: дис. … канд. ист. наук: 07.00.09  Пенза, 2006.

9. Русакова Наталия Александровна. Политические аспекты защиты духовной среды в геополитическом пространстве России : дис. … канд. полит. наук : 23.00.02 Саратов, 2006 . 181 с.

10. Шевакина Ольга Александровна. Формирование НАФТА. Экономические и социальные последствия участия Мексики в трехстороннем мегаблоке: диссертация … кандидата экономических наук : 08.00.14 / Шевакина Ольга Александровна; [Место защиты: Институт  Латинской  Америки].- Москва, 2010.- 194 с.

11. Лямин С.К. Диалектические оценки категорий «прошлое», «настоящее» и «будущее»: к вопросу о предназначении футурологии // Ineternum.  Общественная прогностика о будущем для настоящего. Вып. 1(4).  2011. С. 5 – 8.

12.Трошина Наталья Викторовна. Ядерные языковые концепты в учении русского славянофильства 30-60-х годов XIX века: Дис. … канд. филол. наук: 10.02.01: Брянск, 2004. 202 c.

13. Концепция национальной безопасности [Электронный ресурс] http://www.nationalsecurity.ru/library/00002/00002concept3.htm (вход 06.06. 2012 г.)

14. Аласаад Ибтисам Я.А. Глобализация и проблемы культурной самобытности в современной арабской мысли: диссертация … кандидата философских наук: 09.00.11 / Аласаад Ибтисам Я. А.; [Место  защиты: Рос. ун-т дружбы народов].- Москва, 2009.- 149 с.

15. Винер Б.Е. Формы этничности, бывает ли у этноса сущность и что сторонники академика Бромлея могут взять у новых теорий // Журнал социологии и социальной антропологии. Том VIII. №2(31),Санкт-Петербург. Издательство «Интерсоцис». 2005.

16.Трофимов Е.Н. Государственная национальная политика России: законодательный аспект (1906-2007 годы).- М.: Изд-во РАГС, 2008.-328 с.

17. Леви — Стросс  К. Первобытное мышление. М., Издательство «Республика» — 1999. — 385 с.