Автор(ы) статьи: Решетнёва У.Н.
Раздел: ИСТОРИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

китайская культура, персонажи, космологическая модель мира, фантастическая существа

Аннотация:

B статье рассматривается преломление образной системы китайского менталитета в пословицах и по­говорках. Выявлено наличие различных представителей зооморфных фантастических существ, одно­временно показано, что все они соотносятся с пятичленной космологической моделью мира. Персона­жи совпадают с образами китайской культуры, характерными для мифологии, изобразительного ис­кусства и разных жанров устного народного творчества. Иерархия образов соответствует их значимо­сти в культуре в целом.

Текст статьи:

Один из главных элементов поэтики пословиц и поговорок — образ. В нем проявля­ется единство формы и содержания художественного произведения. Под образностью по­словиц и поговорок обычно подразумевается их насыщенность тропами, поэтическими фигурами. Воспроизведение любого явления, предмета в целостности является одним из вариантов понимания образа в литературоведении [1]. В данной работе рассматривается преломление образной системы китайского менталитета в пословицах и поговорках. Ис­ходя из степени абстрактности образов, исследователи выделяют четыре типа образности: 1) абстрактно-символическую; 2) предметно-символическую; 3) растительную и 4) зоо­морфную [2. С.357]. Основное внимание мною уделяется последней, прежде всего, пото­му, «что по количеству видов животных Китай занимает одно из первых мест в мире» [3].

Хотя образы животных в китайском фольклоре уже рассматривались отечествен­ными учеными, публикации, освещающие своеобразие зооморфной образности немного­численны. Из них подробно раскрываются образы животных в китайских мифах (Б.Л.Рифтин), в китайских народных сказках (Н.Н.Репнякова). Основные положения этих работ учитываются при исследовании китайских пословиц и поговорок.

В народных речениях фиксируются реалии окружающего мира, а также суждения и выводы, возникающие из жизненных наблюдений, т.е. образы пословиц и поговорок «бе­рутся из действительности» [4]. Многочисленность и разнообразие фауны Китая предо­пределило видовое обилие встречаемых в паремиях зооморфных образов. Анализируемый двухтомный «Сборник китайских народных речений, пословиц и поговорок» (Чжэнчжоу, 2001) является наиболее полным из изданных в Китае. В книге из 41 404 изречений обра­зы животного мира встречаются в количестве 10820 единиц, что составляет 26,1%. Для сравнения растительные образы составляют 14,2%. Это важный фактор в пользу того, что в исследовании приоритет отдается представителям фауны.

Несколько замечаний о принципах перевода китайских паремий. Выбранные по­словицы и поговорки для иллюстрации данной статьи даются в транскрипции pinyin, в скобках указываются страницы сборника, ниже предлагается выполненный мною перевод, в котором реализовывалось стремление сохранить жанровое своеобразие народных рече­ний: лаконичность, ритм, лексическую наполняемость и грамматические структуру фраз. По возможности не опускались и не вводились новые слова. Если языковые различия не позволяли сделать точный перевод, то в особых случаях использовалась дополнительная лексика, отсутствующая в оригинале, но помогающая адекватному восприятию ритмиче­ски организованных речений. Такие слова подавались в квадратных скобках.

Соответственно частотности употребления образов в китайских пословицах и по­говорках выделены следующие их классы в определенной последовательности: звери (до­машние — 34,4% и дикие — 23,8%), птицы — 17,5%, рыбы — 6,9%, насекомые — 6,3%, пре­смыкающиеся — 3,9%, ракообразные — 1,4%, земноводные — 0,86%, паукообразные — 0,38% и прочие (черви, моллюски, членистоногие, кишечнополостные) — 0,56%. Также рассмат­ривается класс мифологических (фантастических) существ — 4%. Необходимо подчерк­нуть, цифры (проценты), указываемые возле каждого представителя животного мира, со­ответствуют не количеству пословиц и поговорок, в которых встретился образ, а количе­ству употреблений образа в народных речениях в целом.

Доминантой китайской культуры является пятичленная космологическая модель, согласно которой выстраиваются пространственно-временные зоны, натурфилософская, цветовая символика, в том числе и зооморфная. Учитывая значимость комбинаций из пяти элементов, из указанных групп животных персонажей анализируются пять самых употре­бительных. Из них более детально рассматриваются образы-лидеры. Для более точного их раскрытия привлекается материал и о других представителях китайской фауны. В связи с многочисленностью образов животных их классифицировали на домашних и диких и вы­делили следующих лидеров: тигр, лошадь/конь, кура/петух, рыба, насекомое, дракон, змея, рак, лягушка, скорпион.

Характеристика образов животных строится с учетом схемы описания, предложен­ной А.В.Гурои для славянской народной традиции [5]. Используемые принципы анализа являются общеметодологическими и могут вполне быть применимы и для китайских фольклорных текстов, в частности, для пословиц и поговорок. Принимая во внимание их жанровую специфику, в работе предлагаются следующие критерии рассмотрения образов животных:

• наименование;
• внешний облик, тело и его части;
• локус, жилище, место обитания;
• свойства, модус, характер;
• взаимоотношения с другими животными персонажами и человеком.

Помимо реально существующих представителей фауны в китайском фольклоре ак­тивно бытуют мифологические (фантастические) существа. Иногда это обычные живот­ные с какими-то фантастическими чертами; как, например, Белый тигр (Байху) или персо­нажи, внешний облик которых мало похож на современных животных, к примеру, дракон (лун), единорог (цилинь). И те, и другие, а порой, и реальные звери и птицы в китайской культуре имели «сакральное значение» [6. С. 18].

Наибольшую трудность для понимания представляют народные афоризмы, содер­жащие образы мифологических существ. Их внешний облик, характер и поведение оста­ются вне культурного контекста для непосвященных читателей и слушателей. Паремии согласно жанровым законам строятся на сравнении, аналогии, противопоставлении. На­пример, исходя из знаний о тигре как о свирепом хищнике, можно предположить, что ис­пользование этого образа в пословицах и поговорках носит предостерегающий характер или, наоборот, содержит восхищение его смелостью. Именно наблюдения за природными свойствами образов животных положены в основу многих паремий. Безусловно, предста­вители фауны наделяются чертами, характерными для определенной культуры, которые иногда скрыты за контекстом, являются фоновыми знаниями и их нужно учитывать.

Сложнее дело обстоит с фантастическими существами, придуманными народом. Учитывая специфику таких персонажей, а также особенности паремиологических жанров, а, именно, отсутствие развернутого описания, в работе предварительно освещается «кано­ническое» изображение мифологического существа, указывается возможный прототип его образа, а также его роль и место в китайской культуре. Затем подробно рассматривается доминирующий образ — дракон. Мною выявлено, что в китайских пословицах и поговор­ках дракон взаимодействует почти со всеми остальными мифологическими персонажами.

Согласно пятичленной космологической модели мира китайская традиция выделя­ет «пять священных [существ] «(улин): цилинь, дракон, феникс, Белый тигр (Байху) и Бо­жественная черепаха (Лингуй)» [2. С.383]. Поэтому из всего многообразия мифологических существ ориентируемся, прежде всего, на эту пятерицу. В анализируемом сборнике пословиц и поговорок наиболее часто встречаемым является дракон — 81,3%. Все осталь­ные образы отстают от него по встречаемости в несколько раз и соответственно составля­ют следующую иерархию: феникс — 13,3%, Белый тигр (Байху) — 1,8%, цилинь — 1,1%. Образ Божественной черепахи (Лингуй) мне не встретился, зато в народных речениях ис­пользуется образ черепахи Ао — «гигантской морской черепахи (плавучий остров)» [7. IV. С.930] — 2,5%.

Необходимо указать, что существует и другой набор зооморфных персонажей, со­ответствующий пятичленной космологической символике: Желтый дракон (Хуанлун) -покровитель центра, Бирюзовый дракон (Цанлун) — покровитель востока, Красная птица / Красный воробей — (Чжуняо / Чжуцюэ) — покровитель юга, Сокровенный воин (Сюаньу) -покровитель севера, представляющий собой симбиоз черепахи и змеи. Наблюдается сов­падение некоторых персонажей из двух наборов зооморфной символики. Из этой пятери-цы фантастических образов в анализируемом сборнике пословиц и поговорок обнаружены уже упоминавшиеся Белый тигр (Байху) и Желтый дракон (Хуанлун).

Главным из пяти существ является дракон (лун) — «признанный царь китайского бестиария» [8. С.339]. Он возглавляет «семейство» дракономорфных созданий, многие из которых имеют собственное терминологическое название, свойства, функции и внешние приметы. Из всего множества драконов, встречаемых в мифологических и фольклорных текстах, в китайских народных изречениях были обнаружены следующие их разновидно­сти: Желтый дракон (Хуанлун,), Божественный дракон (Шэньлун), олицетворяющий об­лака и ветры, ниспосылатель дождя [2. С.384], Зеленый / Черный дракон (Цинлун), озна­чающий счастливое предзнаменование [9. П. С.622], Водяной дракон (Цзяолун), вызы­вающий наводнения [7. IV. С. 57]. В результате исследования выявлено, что в основном в китайских пословицах и поговорках преобладает дракон (лун) — обобщенный образ.

Корни этого образа уходят в глубокую древность. Дракон был тотемным животным народностей, населявший в древности ойкумену китайцев. В надписях на гадательных костях эпохи Инь (XIV в. до н.э.) имеются иероглифы лун, представляющие собой «пик­тограмму, изображающую животное с длинным телом и головой, увенчанной рогами» [9. II. С.77]. Одно из самых ранних книжных упоминаний о драконе относится к «Книге пе­ремен» («Ицзин»), датируемой примерно VIII-VII вв. до н.э.: «Нырнувший дракон», «Поя­вившийся дракон находится на поле», «Летящий дракон находится в небе» [10. С.208]. Уже с древних времен прослеживается связь дракона с водной и воздушной стихиями.

Длительная история употребления образа дракона в китайской культуре не решает проблемы его прототипа. Научная полемика ведется в разных направлениях: дракон — со­бирательный образ тотемных животных, либо образ, восходящий к реально существовав­шему ящеру (рептилии) [2. С.384]. Далее, детально эта дискуссия не рассматривается, так как она не раскрывает жанровой специфики паремиологических текстов.

Художественные изображения дракона-лун в разных трактовках выделяют в нем, в одних случаях, змеиные черты, в других — черты хищного зверя с оскаленной пастью, ког­тями, шипами, крыльями, чешуей и пр. Хотя допускаются вариации образа, все же наблю­дается некая «каноничность» его изображений: «с головой верблюда, оленьими рогами, глазами зайца, коровьими (бычьими) ушами, змеиной шеей, животом морского чудовища (шэнь), телом, покрытым рыбьей (карпа) чешуей, и тигриными лапами, заканчивающими­ся когтями ястреба» [2. С.389].

В китайских пословицах и поговорках скупо описывается внешний облик живот­ных, он изображается лишь в той мере, насколько это нужно для формирования суждения в поучительной форме. В этом проявляется особенность жанра народных речений с их ла­коничной формой и определенным ритмом. Например, чтобы подчеркнуть опасность за­теи, используются образы свирепого тигра и Водяного дракона (Цзяолуна), который имел «змеевидную внешность и тело, покрытое чешуей» [2. С.284].

•        Laohu kouli duo cuigu, jiaolong beishang jie shenglin [11.1. C.611].

Из тигриной пасти вырвать хрящик, со спины водяного дракона сорвать чешую.

Что касается цветовой гаммы, то она нашла отражение в наименовании драконов: Желтый дракон (Хуанлун), Зеленый / Черный дракон (Цинлун). Обращает внимание свое­образие толкования наименования Цинлуна, связанное с особенностями перевода морфе­мы «цин». Спектр ее семантических значений необычайно велик: «темно-голубой, ярко-синий, ярко-зеленый, черный, темный» [7. III. С. 198]. Поэтому Цинлун иногда трактуется как «Черный дракон», означающий «счастливое предзнаменование» [7. IV. С.57], или «Зе­леный дракон», имеющий также «благопожелательный смысл» [9. П. С.622]. Примерно со средних веков дракон используется в паре с Белым тигром (Байху) [9. П. С.622], одно из значений семантики которого «злой дух» [7. П. С. 602]. Велико искушение при переводе китайских паремий закрепить пару противопоставлений Черный дракон и Белый тигр, столь понятных для славянской культуры, тем более, что для этого есть основания. Но все же, я придерживаюсь того мнения, что Цинлун как покровитель востока, коррелирующий со стихией «дерево», является «Зеленым драконом»:

•        Qinglong Baihu tong xing, jixiong quanran nanbao [11. II. C. 877].

Зеленый дракон и белый тигр вместе идут, зло [или] добро трудно сказать.

Других указаний на параметры и пропорции драконьего образа в народных изрече­ниях нет, наоборот, подчеркивается, как трудно его нарисовать. Ведь его никто не видел, поэтому, изображая дракона, каждый проявляет свою фантазию:

•        Yiqiao wabucheng jing, yibihua bucheng long [11. П. C.1391].

Одной лопатой не выкопать колодец, одной чертой не нарисовать дракона.

Существуют различные лексические варианты данной паремии. Любопытная де­таль: в них образ дракона используется параллельно с образом колодца. На мой взгляд, это сочетание неслучайно, так как дракон считается «хранителем водоемов и скрытых в них сокровищ, <прежде всего>, жемчуга» [12]. Также становится вполне понятным и со­четание жемчуга с образом дракона в следующем примере:

•        Longyan shi zhu, fengyan shi bao, shuiniu yanjing shi daocao [11. I. C.662].
Глаз дракона ведает о жемчуге, глаз феникса — о сокровищах, глаз буйвола — о ри­
совой соломе.

Одно из значений иероглифа «лун» — «выдающаяся личность, знаменитость, ге­ний…» [7. IV. С.363]. Способности такой личности высоки и соответственно велики ее возможности, поэтому дракон-лун и феникс-фэнхуан ведают о богатстве, а буйвол, с его способностями, может видеть только траву. Связь с сокровищами характерна для разных представителей «драконьего семейства». Жемчуг локализуется и на голове Зеленого дра­кона (Цинлуна). Попытаться его взять, значит совершать опасное, безрассудное меро­приятие:

•        Laohu zuili batuo уа, Qinglong touxia jian mingzhu [11. I. C.611].

Из пасти тигра выдергивать зуб, с головы Зеленого дракона забирать жемчужи­ну.

Что касается сочетания с жемчугом, то в китайском изобразительном искусстве существует двучленная композиция с драконом и фениксом, которые символизируют Ян и Инь соответственно. Между их фигурами находится «пылающая жемчужина». Таким образом, передается «встреча» весны и лета. Данная композиция служит эмблемой на но­вогодних подарках [2. С. 394].

В китайских народных речениях самыми значимыми частями тела в облике драко­на выделяются голова и хвост. Обычно их сопоставляют со змеиными. Это сочетание примечательно тем, что как отмечают некоторые исследователи, возможна генетическая связь змеи и дракона. В отношении последнего, А.П.Терентьев-Катанский считает, что «речь идет о пресмыкающемся, близком к змее и живущем в воде» [6. С.26].

В следующем примере с распространенным содержанием о маленьких, но важных приоритетах используются змеиные атрибуты:

•        Ning wei shetou,bu wei longwei [11. I. C.789].
Лучше быть головой змеи, чем хвостом дракона.

В народной афористике средой обитания дракона являются водная и воздушная стихии. Наибольшее количество примеров те, в которых этот фантастический персонаж связан с морем, озером, омутом, ведает дождем и управляет водой:

• Long buli hai, hu buli shan [11. I. C.665]. Дракон не покидает море, тигр не покидает горы.
• Gaoshan cang hu bao, shenze yan Longjiao [11. I. C.326].

В высоких горах прячется тигр и леопард, в глубоких озерах укрывается Водяной дракон.

В древности китайцы почитали дракона как божество воды и дождя, отголоски это­го верования фиксируются и в народных речениях:

•        Long neng zhi shui, ren neng zhi huo [11. I. C.663].

Дракон может управлять водой, человек может управлять огнем.

•        Long duo le han, ren duo le luan [11. П. C.663].
Драконов много — засуха, людей много — беспорядок.

«Мертвая вода» в китайских народных изречениях служит олицетворением небла­гополучной обстановки, порочной среды, в которой не могут существовать талантливые личности:

•        Sishui bucang long [11. П. С.1139].
В мертвой воде не спрятать дракона.

Одним из наиболее значимых локусов дракона является море, дракон не только не покидает его, но и всегда приходит к нему:

•        Fang long ru hai, zong hu gui shan [11. I. C.290].

Отпустишь дракона, уйдет в море, освободишь тигра, вернется в горы.

Народная молва, таким образом, говорит о злодее, которого отпустили на волю, развязали руки. Для этого примера существует и другое толкование смысла выражения «пустить дракона в море», т.е. «дать возможность развернуть дарование» [7. IV. С.363].

Дракон-лун связан с воздушной стихией, в китайских паремиях немало тому при­меров:

•        Shi longjiushangtian, shi she jiuluo di [11. II. C. 1082].

[Если] это дракон, то взлетит на небо, [если] это змея, то упадет на землю.

Эта сентенция используется, когда необходимо подчеркнуть, что одаренный чело­век сможет всего добиться, больших высот, а заурядный человек так и проживет, без вы­соких устремлений. В то же время народная мудрость гласит, что даже для таланта нужны соответствующие условия, в противном случае и ему трудно чего-либо достичь:

•        Long wu yun buxing, yu wu shui busheng [11. I. C.664].
Дракон без облаков не летает, рыба без воды не живет.

Многие изречения свидетельствуют о сходстве дракона с рептилиями, но в отличие от них, согласно традиционным представлениям китайцев, дракон «обладал способностью трансформировать свой облик, меняя его размеры…» [2. С.387].

•        Neng da neng xiao shi tiaolong, guang neng da bu neng xiao shi changchong [11.
I. C.768].

Может быть большим, может быть маленьким — дракон, может только быть большой, не может быть маленькой — змея.

Одной из отличительных черт образа дракона является наличие детенышей. Как и в других сферах культуры, в паремиях также подчеркивается, что «глава драконьего семей­ства имеет девять (число «высшего Ян») отпрысков» [8. С. 340]. С одной стороны, как ут­верждает народная мораль:

•        Long sheng long zi, hu sheng hu er [11. I. C.663].

У дракона рождаются драконы, ay тигра рождаются тигры. В этом изречении подчеркивается, каковы предшествующие поколения, таковы и потомки, но с другой стороны:

•        Long sheng jiu zhong, zhong zhong ge bie [11. I. C.663].

У дракона родились девять сыновей, друг от друга отличаются. Смысл этой и следующей сентенций в том, что не всегда дети следуют заветам от­цов, не все из них смогут добиться высот, не все смогут блеснуть талантами:

•        Long sheng jiu zi bucheng long [11.1. C.663].

У дракона родились девять сыновей, не все станут драконами.

Неслучайно, в китайских пословицах и поговорках наибольшее количество изрече­ний о потомках характерно только для образов дракона и тигра. Значимость этих образов для китайской традиционной культуры очень велика. В китайском искусстве существует двучленная композиция «дракон и тигр», которая несет в себе «идею противоборства про­тивоположных стихий или сущностей» [2. С.394]. Примеры этому находим не только в фольклорных текстах:

•        Long hu xiang dou, bi you yi shang [11. I. C.664].
[Когда] дракон и тигр дерутся, один непременно будет ранен.

В китайской кулинарии готовят оригинальное блюдо «Борьба тигра с драконом» -это еще одно подтверждение значимости образов тигра и дракона.

Важной особенностью паремий является то, что они отражают характер взаимоот­ношений человека и животных:

•        Meiyou da hu yi, bu gan shang shangang, meiyou qin long shu, bu gan xia
shenyuan[ll.I. C.712].

Без искусства охоты на тигров не хватает духу подняться на холм, без владения техникой ловли драконов не хватает духу спуститься в пучину.

Согласно пятичленной космологической модели дракон, являясь покровителем центра, соотносится с царской резиденцией и столицей, символизирует институт государ­ственной власти и монарха. Происходит фиксация этого факта и в паремиологическом ма­териале:

•        Xizi chuanshang longpao, chengbuliao huangdi [11. П. С. 1273].
[Даже, если] актер наденет драконовый халат, императором не станет.
Сочетание «лунпао» (букв, драконовый халат) имеет значение «парадное платье

императора» [7. IV. С.366]. Драконы служили ранговой эмблемой правителя и могли изо­бражаться только на костюмах владыки:

•        Sile longpao ye shi si, da taizi ye shi si [11. II. C. 1134].

Порвал драконовый халат — смерть, убил наследника престола — тоже смерть.

Таким образом, дракон, в китайских пословицах и поговорках, предстает как фан­тастическое существо, умеющее трансформировать свой облик, объединяющее мужское и женское начала. В большинстве изречений олицетворяет личность, наделенную таланта­ми. Используя образ дракона и связанные с ним аллегории, народная мудрость советует, указывает, диктует жизненные постулаты китайского общества.

Вторым «священным животным» [6. С.45] традиционной китайской культуры яв­ляется феникс. В анализируемом сборнике китайских пословиц и поговорок по частотно­сти употребления это фантастическое существо занимает вторую позицию — 13,3%, за­метно уступая лидеру-дракону.

Фениксы, как и драконы, многочисленное семейство [2. С. 390]. Из его представи­телей в исследуемом мною материале встретились две птицы: фшикс-фэнхуан (домини­рует) и феникс-луань. Наименование «фэнхуан» может означать: 1) мифическую птицу феникс и 2) самца и самку феникса [7. IV. С. 539], т.е. морфема фэн имеет значение «са­мец», а морфема хуан - «самка». Это разделение необходимо учитывать, так как в китайских пословицах и поговорках бытуют сочетания феникса-фэн и феникса-луань. Послед­ний в изречениях фигурирует либо самостоятельной сказочной птицей, либо самкой фе­никса со значениями 1) луань и феникс — «неразлучная супружеская пара», 2) луани и фе­никсы — «корифеи, лучшие люди, герои» [7. III. С. 527]. Считается, что луань и феникс -«издревле постоянные спутники» [6. С.48], таковыми они являются и в китайских пареми­ях.

Наиболее ранние упоминания о фениксе «встречаются уже на иньских гадательных надписях (ок. XVI в. до н.э.)» [9. П. С.574]. Таким образом, истоки образа этого фантасти­ческого существа уходят в глубокую древность. Например, в «Каталоге гор и морей» («Шань хай цзине»), анонимном памятнике конца III — начала II в. до н.э., содержащим информацию по мифологии и верованиям [13. С.492], упоминается феникс: «[Там] водит­ся птица. Она похожа на петуха, пятицветная, с разводами. Называется феникс (фэнхаун)» [14]. Из других более поздних памятников перед нами предстает мифологический образ, впитавший элементы других существ: «клюв петуха, зоб ласточки, шея змеи, на туловище узоры как у дракона, хвост рыбы, спереди как лебедь, сзади как единорог-цилинь, спина черепахи» [9. П. С.574]. Согласно современным научным изысканиям образ феникса вос­ходит к павлину [2. С.391].

В китайских паремиях акцентируется внимание на внешнем облике феникса, осо­бенно на его оперении. Благородный внешний вид — непременный атрибут «царя перна­тых», утрата прекрасного оперения снижает его статус:

•        Bale mao de fenghuang bur u ji [11.1. C. 10].
Лучше курица, чем феникс с выщипанными перьями.

Местом обитания этой «священной птицы» ученые указывают различные локусы: «живет в пещерах» [9. П. С.574], «гнездится на утунах» [6. С.47], находится «в недоступ­ных для человека и прочих «пичуг» местах» [2. С.391]. В результате исследования выяв­лено, что в народных речениях основным локусом феникса является мифическое дерево утун:

•        Jia you wutongshu, buchou fenghuang lai [11. I. C.448].
[Если] у дома есть утун, не беспокойся, феникс прилетит.

Характерно, что и феникс, и утун имеют солярный характер, согласно с классифи­кацией по пяти первоэлементам соотносятся со стихией огня. Впоследствии «царь перна­тых» становится символом императрицы и ассоциируется с женским началом.

В традиционной китайской культуре феникс олицетворяет благородную личность [2. С.390], таковым он предстает и в народной афористике. Благородный человек может появиться среди простых людей:

•        Laoya keli chu fenghuang [11.1. C.618].
[Далее] из гнезда вороны может лететь феникс.

Но порой пословицы и поговорки утверждают и обратное:

•        Laoya woli chubude fenghuang [11. I. C.618].
Из гнезда вороны не может вылететь феникс.

Примеры подобного содержания весьма многочисленны, наряду с образом вороны используются и другие: воробей, курица, сорока, олицетворяющие простых людей.

Вслед за благородной внешностью в паремиях выделяется божественный голос фе­никса, который вещает только благостные слова. Поэтому понятно, что:

•        Yej i jiaobuchu fenghuangyin [11. П. С. 13 84].
Фазан не поет голосом феникса.

Это и следующее выражение используют, если необходимо подчеркнуть, что пло­хой человек не может говорить хорошие слова, не может водить дружбу и знакомства с хорошим человеком:

•        Wuya buy u fenghuang qi [11. П. С. 1245].
Ворона не сидит на одной ветке с фениксом.

Традиционно считается, что «третьим благодатным мифологическим животным был единорог (цилинь)» [8. С.340]. В анализируемом сборнике китайских пословиц и по­говорок его образ встречается чуть реже, чем образы черепахи Ао и Белого тигра (Байху), занимает, соответственно, пятое место. Все же я рассматриваю его третьим, согласно культурной значимости.

Хотя, как и предыдущие мифологические существа — дракон и феникс, представи­тели семейства единорогов весьма разнообразны [6. С.71-80], но в исследуемом паремио-логическом материале употребляется лишь цилинь. Его наименование иногда трактуется как сочетание двух морфем, означающих: ци — «самец», линь — «самка» [9. П. С.621] (см. аналогию с фэнхуан). Первое упоминание о нем содержится в «Книге песен» («Ши цзи-не»), основной корпус которой сформировался предположительно в Х-VI вв. до н.э. [13. С.500]. Единорог (цилинь) считается тотемным животным. Истоки его образа также име­ют давнюю историю и не вполне ясны. А.П.Терентьев-Катанский считает, что «в отличие от дракона и феникса, он явная комбинация различных черт животных» [6. С.71]. Б.Л.Рифтин указывает на уподобление отдельных частей цилиня реальным животным (оленю, волку, быку) [9. П. С.621]. Позже, в результате канонизации, образ цилиня стал изображаться как комбинация черт копытных животных: «с туловищем оленя, ногами ко­ня, коровьими копытами и хвостом, головой барана, увенчанной парой оленьих рогов или одним острым, наподобие носорожьего рогом» [2. С. 396]. В китайских паремиях также прослеживается связь цилиня с копытными животными:

•        Niu sheng qilin zhu sheng xiang [11. I. C.796].
[И] у коровы родится цилинь, и у свиньи родится слон.

Это выражение указывает, что в семье обыкновенного человека могут появиться высокоморальные, добродетельные потомки. В традиционной китайской культуре образ цилиня «олицетворяет гуманность, милосердие, благородство» [2. С.396]. В народных представлениях он «прочно ассоциировался с рождением сыновей» [9. П. С.622].

Еще одна примечательная деталь этого мифологического существа — его рог — сим­вол единовластия государя либо символ объединения страны в единое государство [9. П. С.622].

•        Huanggou chu jiao bian qilin [11. I. C.455].

[Если] у желтой собаки вырастет рог, [то она] превратится в цилиня. Примечательно, что цвет собаки в этом изречении — желтый — императорский. В пословицах и поговорках указано место обитание цилиня:

•        Shenshan cang hu bao, kuangye ni qilin [11. П. C.1038].

В глухих горах скрываются тигры и леопарды, в пустынной местности прячется цилинь.

Еще один персонаж пятичленной модели — Белый тигр (Байху). Он является глав­ным представителем отряда тигрообразных существ [6. С.95-99] и единственным, обна­руженным в народных изречениях. Хотя, конечно, встречаемость этого образа уступает образу дракона, но в столь немногочисленных примерах прослеживается его семантика, которая соответствует представлениям китайской культуры в целом. Его образ коррели­рует с западной пространственной зоной, которая соотносится с белым цветом. Поэтому неслучайно животное, прототипом которого являются живущие в природе тигры, приоб­ретает белую окраску, превращаясь тем самым в фантастическое существо.

В анализируемом паремиологическом материале образ Белого тигра обладает от­рицательными качествами:

•        Baihu dang tou zuo, wu zai bian shi huo [11.1. C. 14].
Белый тигр перед лицом сидит, не беда, а несчастье.

Как уже отмечалось, его спутник в народной афористике — Зеленый дракон (Цин-лун). Чаще всего эти два образа используются как символы зла и добра соответственно.

Иногда в изречениях с этими существами подчеркиваются высокие моральные качества у дракона и отсутствие их у Белого тигра (Байху):

•        Ning jiao Qinglong gao wanzhang, bu jiao Baihu tai yi tou [11. I. C.787].
Лучше учись у Зеленого дракона подниматься на тысячу чжанов вверх, не учись у

Белого тигра поднимать голову.

Необходимо отметить, что в народных представлениях Белый Тигр (Байху) наделя­ется не только отрицательными качествами, ассоциируясь с наиболее губительной про­странственной зоной (запад), но и положительными, он почитается как защитник от злых сил [15].

Пятый персонаж пятичленной модели согласно одному набору — это Божественная черепаха (Лингуй), согласно другому — Сокровенный воин (Сюаньу) — в анализируемом сборнике не обнаружен. Из черепашьих, в текстах сборника есть гигантская черепаха Ао. Она является мифологическим существом, поэтому остановлюсь более подробно на ее образе в паремиях. В традиционной китайской культуре для всех черепах, в том числе и для Ао характерна связь со знаниями и ученостью. «Выражение «голова Ао» или «стоя­щий на голове Ао» употреблялись как метафорические обозначения первого лауреата сто­личных экзаменов» [9. I. С. 91]. Именно в таком ракурсе раскрывается образ черепахи Ао в анализируемых народных речениях:

•        Zhuangyuan du zhan Aotou [11. П. С. 1687].
Чжуанюань одиноко стоит на голове Ао.

Для того, чтобы уяснить смысл этого изречения помимо представлений об особен­ностях образа черепахи, необходимо знание лингвострановедческой реалии — «чжуаню­ань» — это название ученой степени в феодальном Китае.

Итак, в процессе исследования традиционной китайской культуры выявлено нали­чие различных представителей зооморфных фантастических существ, одновременно пока­зано, что все они соотносятся с пятичленной космологической моделью мира. Персонажи анализируемого сборника совпадают с образами китайской культуры, характерными для мифологии, изобразительного искусства и разных жанров устного народного творчества. Иерархия образов соответствует их значимости в культуре в целом. Признанным лидером является дракон, ставший в настоящее время символом современного Китая.

Не будет преувеличением отметить, что именно образы мифологических существ подчеркивают национальный колорит китайской культуры в целом и пословиц и погово­рок, в частности. Знание внешности и характера персонажей помогает глубже понять ди­дактическую направленность паремий. В отличие от других фольклорных текстов в них не предлагается развернутого описания облика и поведения этих существ. Согласно зако­нам жанра выделяется самая яркая черта образа, которая затем «солирует» в содержании афоризма, на которой строится ритм и композиция высказывания. Выявленные в послови­цах и поговорках образы мифологических существ воплощают взаимосвязь всех сфер ки­тайской культуры и ее единство.

 

Библиография

1.  Чернец Л.В. Виды образа в литературном произведении // Филол. науки. — М., 2003. — № 4. — С. 7.

1. Кравцова М.Е. Мировая художественная культура. История искусства Китая. — СПб., 2004.
2. Ганшин Г.А., Ушаков И.В. Китай: Экономико-географический очерк. — М., 2004. — С. 25.
3. Тилавов Б. Поэтика таджикских пословиц и поговорок. -Душанбе, 1967. — С. 50.
4. Гура А.В. Символика животных в славянской народной традиции. — М., 1997. — С. 31-118.
5. Терентьев-Катанский А.П. Иллюстрации к китайскому бестиарию. Мифологические животные древнего Китая. — СПб., 2004.
6. Большой китайско-русский словарь по русской графической системе в 4 т.. — М., 1983.
7. Малявин В.В. Китайская цивилизация. — М., 2000.
8. Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х томах. — М., 1992.
9. Щуцкий Ю.К. Классическая китайская «Книга перемен». — Ростов-на-Д., 1998. — С. 208.
10. Zhongguo suyu yanyu ku (shang, xia) (Сборник китайских народных речений, пословиц и поговорок. Т. I, II). — Zhengzhou (Чжэнчжоу), 2001.
11. Ткаченко Г.А. Дракон // Ткаченко Г.А. Культура Китая: Словарь-справ.. — М., 1999. — С. 67.
12. Китайская философия: Энциклопедический словарь. — М., 1994.
13. Каталог гор морей (Шань хай цзин) /Предисл., пер. и комм. Э.М.Яншиной. — М., 2004. — С. 43.
14. Кравцова М.Е. История культуры Китая. — СПб., 1999. — С. 114.