Раздел: Историческая культурология
Ключевые слова:
революция, террор, социальный и культурный кризис
Аннотация:В статье рассматриваются социальные основы «серебряного века». Кризисные явления в экономической жизни конца XIX века в России уходят своими корнями в растянувшиеся на долгие десятилетия реформы, начатые в 1861 году. Более демократичный экономический порядок пореформенной поры делал подвижными и потенциально политически активными широкие социальные слои населения.
Текст статьи:
УДК 008.001
КОТЕНЕВА Н.В.
Прокатившаяся по России первая революция 1905-1907 годов потерпела поражение, но ее осмысление имело огромное значение для судеб русской культуры. Ответом на революционный террор был в 1907-1909 годах террор правительственный. Маятник насилия продолжал набирать ход: за три года после революции военно-полевые суды вынесли 5 тысяч смертных приговоров. Общественная атмосфера отравлялась и разгулом черносотенных сил.
Великие социальные и военные потрясения, которые произошли за сравнительно небольшой хронологический период российской истории с конца XIX века по 1917 год, оказали огромное воздействие на ее культурное развитие.
Кризисные явления в экономической жизни конца XIX века в России уходят своими корнями в растянувшиеся на долгие десятилетия реформы, начатые в 1861 году. Более демократичный экономический порядок пореформенной поры делал подвижными и потенциально политически активными широкие социальные слои населения.
Прокатившаяся по России первая революция 1905-1907 годов потерпела поражение, но ее осмысление имело огромное значение для судеб русской культуры. Ответом на революционный террор был в 1907-1909 годах террор правительственный. Маятник насилия продолжал набирать ход: за три года после революции военно-полевые суды вынесли 5 тысяч смертных приговоров. Общественная атмосфера отравлялась и разгулом черносотенных сил.
Участие России в первой мировой войне уже поставило страну на грань катастрофы. И не только потому, что подрывало здоровье неокрепшей экономики. Чрезвычайность военной ситуации провоцировала на насильственные меры как правящую верхушку, так и противостоящих ей политиков-радикалов. Русская история «завершилась» октябрьским переворотом. Конец старой и начало новой эпох были обозначены актом социального насилия.
В изломах и муках затянувшихся преобразований Россия завершала XIX столетие. Ни в одном классе, ни в одном сословии не было примиряющего начала: вражда сжигала сердца и озлобляла умы. Интеллигенция раскололась «на две расы» (Н. А. Бердяев): на одном полюсе сконцентрировалась «культурная элита», жаждавшая мистических тайн и религиозных откровений, на другом – «силы революции», вдохновлявшиеся идеями русского радикализма и марксизма. Это были будущие богоискатели и большевики. Им предстояло выбирать «между целостностью теории и целостностью отечества». Россию ждали великие потрясения.
Культура рубежа веков впитала в себя лучшие традиции предшествующего периода. Вместе с тем в духовной жизни России появились новые тенденции, требовавшие осмысления социальных и нравственных проблем: вновь рассматриваются вопросы – личность и общество, и жизнь, место художника в обществе. Все это приводит к поиску новых изобразительных методов и средств. В России складывается историко-художественный период, названный современниками «серебряным веком» русской культуры.
Для лучшей части российской интеллигенции того времени становится ясна абсолютная бесперспективность «социальной хирургии», использование насильственных методов в социальном реформаторстве. Именно на это время приходится расцвет русской религиозно-философской мысли, которая чаще всего обозначалась современниками как течение богоискательства.
Эпоха индустриализации диктовала свои условия и нормы жизни, разрушающие традиционные ценности и представления людей. Агрессивный натиск материального производства приводил к нарушению гармонии между природой и человеком, к нивелировке человеческой индивидуальности, к торжеству стандартизации и унификации всех сторон человеческого бытия, что порождало растерянность, тревожное чувство. Все выстраданные предшествующими поколениями представления о добре и зле, истине и лжи, прекрасном и безобразном казались теперь несостоятельными и требовали срочного и кардинального пересмотра.
Поэтому общим знаменателем мировоззренческих и политических страстей, разгоревшихся в России в данный период, было определение своей эпохи как пограничной, переходной, когда безвозвратно уходят в прошлое не только прежние формы быта, труда, политической организации общества, но и сама система духовных ценностей требует коренного пересмотра.
Кризисность – вот ключевое слово эпохи, кочующее по журнальным страницам, политическим дискуссиям, литературно-критическим статьям. Упадок, разрушение, возрождение, перелом – в лексиконе данного исторического периода эти слова стали появляться чаще. Духовные контуры времени рельефно фиксируются в поэтике заглавий литературных произведений: «Без дороги», «На повороте», «У последней черты» и др.
Период переходных культур всегда драматичен и всегда сложны и противоречивы отношения между традиционной классической культурой прошлого – знакомой, привычной, но уже не возбуждающей особого интереса, и формирующейся культурой нового типа, настолько новой, что ее проявления непонятны и порой вызывают негативную реакцию. Это закономерно: в сознании общества смена типов культур происходит достаточно болезненно. Сложность ситуации во многом определяется применением ценностных ориентиров, идеалов и норм духовной культуры. Старые ценности выполнили свою функцию, отыграли свои роли, новых ценностей еще нет, они только складываются, и историческая сцена остается пустой.
В России сложность состояла в том, что общественное сознание складывалось в условиях, еще более драматизирующих ситуацию. Пореформенная Россия переходила к новым формам экономических отношений. Рвутся традиционные общинные связи, процесс маргинализации захватывает все большее и большее количество людей. Российская интеллигенция оказалась почти беспомощной перед новыми требованиями политического развития: неотвратимо развивалась многопартийность, и реальная практика значительно опережала теоретическое осмысление принципов новой политической культуры.
Но переходность, кризисность эпохи не означает ее ущербности и бесплодности. Напротив, именно в это время усилился процесс интеграции русской культуры в общемировую. Эта характерная особенность выразилась в том, что, с одной стороны, в России находили широкое применение новинки научно-технического прогресса, достижения в области точных наук, получили распространение в литературе и искусстве различные стилистические направления, а с другой – общемировая культура существенно обогатилась достижениями русской науки, литературы, искусства. Резко возросли научные, литературные и художественные связи России с другими странами. Было обычным явлением, когда многие русские ученые вели исследовательскую и педагогическую работу в зарубежных академиях и университетах, русские композиторы, оперные певцы, мастера балета выступали в прославленных театрах Италии, Франции, Германии и других стран, были за рубежом и выставки русских художников.
Процессы переосмысления принципиальных проблем человечества затронули, в той или иной степени, все виды творческой деятельности. И хотя подобное положение было характерно не только для нашей страны, в России духовные искания проходили более болезненно, более пронзительно, нежели в странах западной цивилизации. Расцвет культуры в этот период был беспрецедентным.
Хронологические рамки «серебряного века» более определенны, чем его содержание: 20-25 лет на рубеже XIX-XX веков. Начало – рядовые, на первый взгляд события: в 1894 году вышел первый «брюсовский» сборник поэтов-символистов; начал свой творческий путь композитор-новатор А.Н. Скрябин; увидела сцену опера М.П. Мусоргского «Хованщина»; в 1898 году в Петербурге основано принципиально новое творческое объединение «Мир искусства», в Париже начались «русские сезоны» С.П. Дягилева.
Расцвет культуры «серебряного века» приходится на 10-е годы XX века, а его конец на 1917-1922 годы, когда ушел в Европу «философский пароход» с выдворенной из России русской интеллигенцией на борту. Следует отметить, что этот «своеобразный век» был продолжен первой «волной русской эмиграции». Не все, кто жили, творили в это время в России, питались почвой «серебряного века», но все, так или иначе, испытывали на себе влияние его поисков и свершений. Что нового дал он русской культуре?
«Серебряный век» создает свою особую социокультурную «среду», где вопросы философии, истории, религии, культуры, поэзии обсуждались, развивались, становились чертами сознания и мышления.
Весь период, начиная с последних десятилетий XIX века вплоть до 1920-х годов, был отмечен резкими изменениями в русской общественной жизни. Развитие капиталистических форм экономики, углубление кризиса патриархально-дворянской государственной системы, рост самосознания трудящихся масс, все возрастающая активность рабочего класса – все это неизбежно вело к обострению внутренних противоречий в обществе, началу классовой борьбы, крупным социально-историческим сдвигам.
«Серебряный век» стал именно той вехой, которая предрекала грядущие изменения в государстве и отошла в прошлое с приходом кроваво-красного 1917 года, неузнаваемо изменившего людские души, перевернувшего песочные часы времени, как тогда мерещилось, навсегда. Особенно высоко сияли тогда в небе две звезды: пастушеская – вечерняя Венера и красный, дрожащий Марс.
И как сегодня ни хотели уверить нас в обратном, но все кончилось после 1917 года, с началом гражданской войны. Никакого «серебряного века» после этого не было. В 20-е годы еще продолжалась инерция (расцвет имажинизма), ибо такая широкая и могучая волна, каким был русский «серебряный век», не могла не двигаться некоторое время, прежде чем обрушиться и разбиться, если живы были большинство поэтов, писателей, критиков, философов, художников, режиссеров, композиторов, индивидуальным творчеством и общим трудом которых создан был «серебряный век». Но сама эпоха закончилась. Каждый ее активный участник осознавал, что, хотя люди и остались, характерная атмосфера эпохи, в которой таланты росли, как грибы после дождя, сошла на нет. Остался холодный лунный пейзаж без атмосферы и творческие индивидуальности – каждая в отдельно замкнутой келье своего творчества. По инерции продолжались еще и некоторые объединения (Дом искусств, Дом литераторов, «Всемирная литература»), но этот постскриптум «серебряного века» оборвался на полуслове, когда позвучал выстрел, сразивший Гумилева.
«Серебряный век» эмигрировал в Берлин, Константинополь, Прагу, Софию, Белград, Рим, Париж. Эмигранты увезли с собой и бережно сохранили в памяти для потомков воспоминания о «серебряном веке», который захлебнулся в крови невинных жертв революции, который стал лишь бледной тенью навсегда ушедшего «старого» века. Поистине, это была творческая эпоха в российской истории, полотно величия и надвигающихся бед святой России.